Что может найти для себя в Вашей книге человек, который уже посмотрел фильм?

Телевидение требует определенного темпа. Поэтому в телефильме нельзя долго размышлять, рассуждать, сравнивать, уходить в исторические экскурсы, – и очень многое остается вне кадра.

Эта книга не только рассказ о самом путешествии (хотя и о нем тоже), но в гораздо большей степени мои размышления о Франции, о стране, в которой я родился, но по которой я так раньше не ездил. Да и вообще мы не ездим по своим странам… А в таких вот поездках ты объезжаешь всю страну или почти всю, попадаешь в такие места, в какие ты бы никогда не поехал, и встречаешься с очень разными людьми.

Моя мама француженка, я родился во Франции, много здесь бывал. И в книге рассказываю о том, как путешествие помогло мне открыть для себя Францию, о том, что я там нашел. И еще это, конечно, попытка влюбить вас во Францию. Я считаю, это самая прекрасная из всех стран, и мне хотелось не только фильмом, но и этой книгой развеять некоторые предрассудки и ходульные представления о том, что такое Франция и кто такие французы. У нас считают, что Франция – это еда, вино, мода. Но ведь еще это страна, благодаря которой существует кинематограф, страна, которая первая в Европе запустила поезда высокой скорости, страна высоких технологий. И французы всем этим очень гордятся. В книге я постарался об этом рассказать.

Со времен Стерна написано много травелогов о Франции. Они все дают противоречивые оценки, впечатления об этой стране. Эта противоречивость – ее несет сама Франция или ее привозят с собой путешественники, которые приезжают туда?

О Франции часто писали плохо. Многие русские писатели отзывались невысоко о французах вообще: что французов интересуют только деньги, что француз неглубок и неумен. Когда я готовился к поездке и читал все это, то был несколько шокирован.

Правда, и французы, которые писали о России, писали не лучшим образом. Так что это вполне взаимная неприязнь. Не знаю, чем это объяснить. Русские писатели, начиная с XVIII века, гораздо более похвально отзывались о Германии: там порядок, там чисто. Но со временем все стало меняться. Все-таки в России французский язык пошел, а не немецкий. Мода, кухня – все было французским. Читайте Пушкина, в «Евгении Онегине» все написано. И даже наполеоновская война и беды, которые принес Наполеон, не изменили отношения. Все-таки Россия, русские в целом с этого времени относятся к Франции хорошо. 

Как Вы оцениваете молодое поколение?

Вы хотите, чтобы я цитировал Лермонтова: «Печально я гляжу на наше поколенье…»? Я считаю, что когда взрослые начинают рассуждать о молодежи, это плохой признак. Это говорит о наступлении старости. Они говорят: «Вот, когда мы были молодыми!..». Все действительно было по-другому. Но это не значит, что было лучше.

Я считаю, что молодежь острее реагирует на несправедливость, более подвержена эмоциям, она в принципе честнее, меньше приспосабливается. Есть вещи, которые я не понимаю. Например, та музыка, которая сейчас нравится молодежи, мне не нравится. Но это не потому, что она лучше или хуже. Просто моя музыка другая. Я вырос на другой музыке. Это не плюс, не минус.

Некоторая апатия, мне кажется, объясняется понятными для меня причинами. Когда у молодого человека есть ощущение, что он ничего не может изменить, а хотел бы, тогда часто возникает апатия, желание уйти из общества, жить своей жизнью и ни на что не обращать внимания.

Меня тревожит невероятное увлечение интернетом. Люди постепенно разучиваются писать. Эпистолярный жанр умирает, а это очень красивый жанр. Но это не самое главное. Замечательно, когда интернет существует как демократический элемент, позволяющий любому человеку найти информацию и высказаться. При этом, когда люди полагают, что это журналистика, они очень сильно заблуждаются. Высказывание человека не является истиной. Журналистика – это профессиональная вещь. Написание блога – это не профессиональная вещь. Что маленькие дети уходят в интернет и часами там сидят – это, скорее всего, нанесет вред. Когда я рос, еще не было телевизора. Я читал очень много сам, папа и мама мне читали. Первый раз, когда я прочитал «Трех мушкетеров», у меня в голове были мой Д’Артаньян, мой кардинал Ришелье – я точно знал, как они выглядят. Но ведь стоит в таком возрасте один раз показать, и все: воображение убито. И в этом смысле я боюсь, что интернет может сыграть негативную роль. Притом я понимаю, что все равно интернет – это будущее и вообще мощнейшая штука.

Выносить оценку молодежи я считаю неприличным. Молодежь живет в разных обстоятельствах. Нынешние обстоятельства не лучшие.

Почему Вы не ведете «живой журнал»?

Я сильно занятой человек. И когда вдруг у меня появляется свободное время, то я хочу побыть с друзьями, почитать или послушать музыку.

Что Вас радует в жизни? Может быть, Вы чем-то увлечены, что-то коллекционируете?

Мне приносит радость – общение, чтение, музыку слушать. Очень люблю ездить по разным странам и считаю, что ничего более интересного нет. Я это делаю, как только могу. Особенно я люблю Европу. В ней столько всего есть, что жизни не хватит посмотреть. Я очень люблю Японию: был там один раз, и мне было дико интересно. Сейчас ездил в Иорданию. Любопытно, понимаете! Все время узнаешь новое. Когда ты разговариваешь с людьми, а не только смотришь на памятники, когда у тебя есть какие-то представления – и ты видишь, что они не соответствуют действительности… Все это я обожаю.

Еще я 3 раза в неделю играю в теннис. Получаю от этого колоссальную радость. Я много от чего получаю радость. Это французская моя часть говорит во мне: «Слушай, есть сегодняшний день – получи все, что можешь! Завтра еще неизвестно, будет или нет». Это очень французский взгляд. Конечно, надо планировать, но не пропускать сегодняшний день. Он такой прекрасный! Как раз так и живет вся Франция.

Я ничего не коллекционирую, но так получилось, что я стал собирать кружки с ручкой, привезенные из путешествий, с названиями тех мест, которые я посетил. У меня их уже 400 с чем-то.

Есть страна, в которую Вы не хотите поехать?

Я не хочу в Китай, хотя это древняя, безумно интересная страна. Но я был там один раз и понял, что это ухудшенный вариант СССР. Тоталитарное государство и в какой-то степени фанатическое. Я хочу поехать в КНДР. Я просто хочу посмотреть на это безумие. (смеется).

Хотели бы Вы написать книгу о России не для россиян, а для иностранцев? Чтобы показать, как мы живем?

Я много думал о том, чтобы сделать такой телефильм или книгу. Потом понял, что, наверно, мне не удастся. Потому что у меня глаз намыленный. А чтобы написать книгу или сделать фильм, человек должен приехать с открытыми глазами. Он должен открывать страну. Как Ильф и Петров проехались по США и написали потрясающую книгу. Это настоящие журналисты. Они все видели как в первый раз. Я боюсь, что я так не смогу.

Почему Вы решили делать фильм вместе с Иваном Ургантом?

Случайно. Когда я задумывал Америку, я хотел, чтобы со мной поехал Леня Парфенов. А он не смог. Тогда возникла еще какая-то кандидатура. Но все не получалось. И кто-то мне говорит: а Иван Ургант? Я не знал, кто это. Я говорю: «Сколько ему лет?». – «28 лет». Я: «Вы что, смеетесь! Это детский сад! О чем я с ним буду разговаривать?» – «Нет, он симпатичный!» Но Ургант пришел и очень мне понравился. Он очень открытый и сердечный, добрый, умный, начитанный. Замечательное чувство юмора у человека. Мы очень разные по многим параметрам, но эта разность хорошо сработала: мы с ним подружились. Мы сделали Францию, и в этом году мы будем еще делать Италию. Мы привыкли друг к другу и хорошо работаем вместе.

Чему Вас научила Америка?

В Америке я рос, и она научила меня многому. Я расскажу одну историю. Всем американским детям дают карманные деньги. Вернее, не дают – их надо заработать: делать что-то по дому, например. Я это делал и получал 50 центов. Это немного. Я сказал папе, что хочу больше. Он посоветовал мне найти работу. Мне было 10 лет. Я пошел за угол, там был магазинчик, где торговали конфетами, игрушками. И там был стенд с газетами. Хозяина магазинчика звали Сэм. Я спросил, нет ли для меня работы. Сэм сказал, что есть: разносить газеты. Я согласился. И пришел назавтра в 5 часов утра. Он показал, куда разносить. Сэм сказал: «Я тебе платить не буду, но по праздникам тебе дадут на чай. Это твои деньги». Я стал работать. И на Рождество я получил чаевыми 100 долларов, это сегодня примерно 1000 долларов. Я пошел, купил себе велосипед с корзиной и дальше развозил газеты вместо того, чтобы их переть. В один прекрасный день я проспал. Прибежал в полшестого, а Сэма и следа нет. Я его жду, я ему сказал, что проспал. Он похлопал меня по плечу, и сказал не переживать – все нормально. Только в следующий раз, когда проспишь – не приходи. Тут есть другой мальчик, который хочет эту работу. Я больше никогда в жизни не опаздывал. Вот так жизнь учит.

Когда выйдет Ваша книга «Прощание с иллюзиями»?

Это серьезный вопрос. В 1990 году в Америке вышла моя книга «Прощание с иллюзиями». Писал я ее довольно долго и мучительно, по-английски. Когда начал писать, решил, что напишу по-английски, а потом сам переведу на русский. Я пытался разобраться в своих отношениях с моим отцом и в том, как я потерял веру в СССР, коммунизм, социализм. Это все было очень болезненно. К удивлению многих, прежде всего меня, моя книга стала в Америке бестселлером. Причем она попала в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» – это самый престижный список – и держалась там 12 недель. Это в Америке редкость. Тем более что эта книга не про секс, не про насилие и вообще иностранного автора.

Прошло 18 лет. Я эту свою книгу, наконец, перевел. Перевел, перечитал и понял, что за эти годы многое изменилось, в том числе и в моих оценках. И я решил так: идет глава полностью в прежнем виде, а после нее сегодняшний комментарий. Я буду говорить по поводу того, что там написано и вообще про последующие годы и т.д. Над этим я работаю. Это непросто. Книга получается довольно большая, за 500 страниц. Надеюсь, что я ее закончу в этом году. Если эта книга выйдет, то мне будет приятно.

Запись вопросов/ответов нам любезно предоставил Торговый дом "Библио-глобус".